Можно отметить две разнонаправленные тенденции в российском секторе Арктики, связанные с принципиальными изменениями мирового баланса сил. Нынешнее глобальное переформатирование усугубляется энергетическим, долговым и миграционным кризисом, последствиями недавних масштабных ковидных ограничений, а также связанных с ними разрывом логистических цепочек и массовой эмиссией необеспеченной денежной массы. Торговая война, объявленная Западом против России, сопровождается рестрикциями, заморозкой золотовалютных резервов, изъятием активов, изоляцией от международной финансовой системы, введением совершенно нерыночных потолков цен и пр. Спусковым крючком, поводом для формализации накопленных противоречий стало проведение СВО на Украине.
Глобализация, набиравшая обороты после распада СССР, привела в российское Заполярье английскую British Petroleum, французскую Total Energies, англо-голландскую Shell, американскую Exxon Mobil, ConocoPhillips, норвежскую Equinor и др. Оформляющаяся на наших глазах стремительная деглобализация, фрагментация будущего мира на макрорегионы, привела к уходу этих компаний из российских арктических проектов. В соответствии с логикой «отмены России» воспринимается приостановка странами-участниками Арктического совета механизмов международного сотрудничества. 3 марта все страны организации, кроме РФ, отказались принимать участие в заседаниях, проходящих под председательством России. 8 июня Арктический совет возобновил работу без России в составе Дании, Исландии, Канады, Норвегии, США, Финляндии и Швеции.
Многочисленные санкции, введенные США, Евросоюзом и их союзниками против Российской Федерации самым непосредственным образом отразились на Арктике. Так, сокращение международного транзита делают неактуальными планы по превращению СМП в альтернативную Суэцкому каналу транспортную артерию. ЕС, ближайший и крупнейший торговый партнер России, ввел против нашей страны 9 пакетов санкций; при этом, начиная с 4-го пакета, каждый касается углеводородов. Многочисленные ограничения направлены на запрет и/или существенное затруднение экспорта западных технологий, в том числе связанных с геологоразведкой, геодезией, бурением, страхованием, сжижением природного газа и пр. Добыча углеводородов в Арктике весьма чувствительна к подобного рода ограничениям в силу природно-климатических особенностей. Проектирование геолого-геофизического исследования в Арктике происходит в принципиально иной среде, нежели в других регионах: объект, как правило, покрыт глубоким морем и льдами, что «отсекает» использование длинной линейки наземных технологий, дистанционных исследований с летательных аппаратов и спутников, а ледовая обстановка сводит на нет многие наработки морской геофизики.
После введения технологических санкций под ударом оказались проекты, связанные со средне- и крупнотоннажными технологиями сжижения природного газа. Госпрограммы предыдущих лет по локализации производства СПГ-оборудования не были подкреплены финансированием, а также не встречали поддержки у иностранных акционеров и членов советов директоров компаний, что теперь несет в себе определенные риски. Впрочем, «Новатэку» удалось избежать срыва сроков по проекту Арктик СПГ-2, но для этого понадобилась существенная техническая реконфигурация.
Серьезные вызовы ожидают судостроительную отрасль: в ближайшее время необходимо спустить на воду суда, которые никогда ранее в России не строились, – например, танкеры-газовозы ледового класса Arc7. Из-за череды санкций существенно пострадал экспорт угля. Как оказалось, балкеры для перевозки угля в достаточном количестве отсутствуют; а специализированных судов высокого ледового класса нет вовсе, что делает невозможным проект разработки Сырадасайского угольного месторождения на полуострове Таймыр.
В связи с введением санкций и уходом иностранных компаний появились проблемы с углублением дна для мелководных инфраструктурных проектов в Арктике. Если общая мощность российского дноуглубительного флота 40 тысяч кубометров, то у одной только бельгийской компании Deme этот показатель составляет 240 тысяч кубометров. Возникает необходимость постройки (либо покупки) этих специализированных судов.
И как ответ на эти незаконные рестрикции, и как продолжение ранее проводимых мероприятий по импортозамещению оформляется встречная тенденция, направленная на локализацию производства, на технологическую суверенизацию.
Так, несмотря на указанное снижение доли СМП в международной торговле, значение этой арктической артерии для собственных проектов и российской экономики в целом трудно переоценить. По итогам 2022 г. грузооборот по СМП составил около 34 млн тонн, что меньше итогов 2021 года, но выше запланированного. В июне президентом РФ был подписан закон, централизирующий полномочия по управлению судоходством в акватории СМП в структуре Росатома. В августе правительством был одобрен план развития Севморпути до 2035 года. Единым оператором стал Росатом, который на базе Штаба морских операций «Атомфлота» учредил «Главсевморпуть» для организации деятельности на Северном морском пути. В условиях роста грузопотока вводятся изменения в механизм выдачи разрешений плавания в акватории СМП: возможность приостановления, возобновления, внесения изменений и отзыва разрешений. Данные новации призваны повысить безопасность судоходства на трассе.
Амбициозное именование новой структуры прежним легендарным названием советской суперорганизации («Главсевморпуть») указывает на преемственность процессов, а также на масштаб происходящих в Арктике изменений.
В арктическом судостроении в 2022 году произошло знаменательное событие – долгожданное поднятие флага и передача в эксплуатацию сразу двух ледоколов проекта 22220 типа «Арктика» (ЛК-60Я) – «Сибирь» и «Урал». Первенец серии, атомоход «Арктика», вошел в состав «Атомфлота» два года назад; последующие ледоколы серии – «Якутия» и «Чукотка» уже строятся на Балтийском заводе.
Особенностью ледоколов этой серии является двухосадочная конструкция: использование переменной осадки позволяет ледоколам проекта равно эффективно работать как на глубокой воде, так и на мелководье в руслах сибирских рек. Для работы в качестве тяжёлого ледокола в цистерны набирают воду и осадка судна увеличивается на 1,5 метра; для деятельности на речных фарватерах балластную воду сливают, и судно работает как мелкосидящий ледокол. Данное решение позволяет уменьшить общую стоимость эксплуатации атомного ледокольного флота, заменив данными ледоколами суда типа «Арктика» и суда типа «Таймыр», объединяя их возможности в одном судне.
Также госкорпорация Росатом активно участвует в разработке отечественного СПГ-оборудования. Атомэнергомаш (АЭМ, машиностроительный дивизион госкорпорации) создаст криогенные теплообменники – ключевое оборудование для крупнотоннажного производства СПГ. Весной были успешно завершены первые испытания крупнотоннажного криогенного СПГ-насоса ЭНК 2000/241, разработанного и изготовленного на ОКБМ «Африкантов», входящего в АЭМ.
На данный момент можно констатировать, что усилия США и их союзников одним ударом отрезать Россию от передовых технологий не удались. Это произошло как по причине принятых ранее мер по импортозамещению, так и в силу неудачи планов по международной изоляции России. Современная макроэкономическая реальность такова, что прежней многовековой монополии на технологии у Запада больше нет.
Россия в свою очередь демонстрирует заинтересованность в продолжении сотрудничества со странами, не вошедшими в список недружественных. Автаркия не может быть целью России, ведь она не удалась даже СССР, – что наглядно свидетельствует история строительства отечественного ледокольного флота. Если первые ледоколы времен Российской империи строились на английских верфях, то в советские годы значимую роль играла советско-финская судостроительная кооперация.
Очевидные сложности, возникшие из-за введенных Западом санкций, суровые природно-климатические особенности региона, ресурсоемкость деятельности на Крайнем Севере не только не приостанавливают арктические проекты. Более того – Россия возвращается:
«Россия в Арктику возвращается и с экономической точки зрения, и с точки зрения обеспечения обороноспособности страны, и с точки зрения предотвращения чрезвычайных ситуаций. Там инфраструктура МЧС у нас будет развиваться. Будет происходить освоение северного морского пути, там у нас уже развернулись некоторые крупные экономические проекты, в том числе – в сфере энергетики», – В.В. Путин на встрече с участниками Всероссийского молодежного экологического форума «Экосистема. Заповедный край».
Риторика «возвращения» предполагает не только достижение советского масштаба присутствия в Арктике (впрочем, максимум грузоперевозок по СМП в советское время уже преодолен), но и новый тип хозяйствования, основанный на современной технологической базе при соблюдении экологических норм, – о чем также говорил президент, анонсируя продолжение большой арктической уборки.
Весьма примечательна упомянутая президентом инфраструктура МЧС в Арктике – особенно, учитывая предысторию вопроса, ведь отечественная полярная инфраструктура во многом начиналась именно со спасательных станций.
Учрежденное Александром II «Общество подаяния помощи при кораблекрушениях» в 1877 году приступает к строительству на Новой Земле в становище Малые Кармакулы самой северной спасательной станции – «отапливаемого приюта» и сарая для спасательного вельбота в разобранном виде. На следующий год в здании станции благополучно проводит зимовку поручик корпуса флотских штурманов Е.А. Тягин с семьей, ответственный за строительство. В последующие годы станция служила не только для своей первоочередной цели (спасания попавших в беду мореплавателей), но и становилась центром промысловой, научной, административной и духовной жизни Новой Земли. Архангельский губернатор Н.Д. Голицын полагал, что «станция служила единственным доказательством принадлежности Новоземельских островов России». Таким образом, учитывая тогдашнюю неопределенность юридического статуса Новой Земли, существование станции утверждало российский суверенитет над этой отдаленной территорией.
Глядя на происходящие сейчас события, можно констатировать, что проблематика суверенитета российской Арктики, актуальная в конце XIX века, не потеряла своей остроты и в нынешнее время…